Не помню, как мы зашли за порог, [1]
Но вот тяжелое небо над разбитой дорогой,
В конце которой врут,
что нам обещан покой;
Над нами развернуто зимнее знамя,
Нет лиц у тех, кто против;
лиц у тех, кто с нами;
Не смей подходить, пока не скажешь –
кто ты такой.
На улицах ярость ревет мотором,
Закатан в асфальт тот лес, в котором
Нам было явлено то,
чего не скажешь в словах;
Я слышу работу лопат;
На нас направлены ружья заката,
Но скоро их патроны станут взрываться
прямо в стволах.
Я чувствую,
как вокруг нас сгущаются тени;
Река пылает и мосты над ней разведены;
В Своей доброте
Господь дарует нам, что мы хотели –
Любовь, любовь, любовь:
Любовь во время войны.
И я протягиваю ладони ладонь,
Но это все равно,
что гасить бензином огонь:
Рука в руке в пропасть;
Я знаю этот бред наизусть;
И я не помню, кем был,
Не знаю, кем стал,
Но кровь моя
Теперь сильнее, чем сталь.
Им крепко не повезет,
когда я проснусь.
Я знаю умом, что вокруг нет
Ни льдов, ни метели;
Но я по горло в снегу,
глаза мои не видят весны;
Господи, скажи мне – кто мы,
что мы так хотели,
Чтобы любовь, любовь, любовь –
любовь, любовь, любовь –
исключительно во время войны.
Но вот тяжелое небо над разбитой дорогой,
В конце которой врут,
что нам обещан покой;
Над нами развернуто зимнее знамя,
Нет лиц у тех, кто против;
лиц у тех, кто с нами;
Не смей подходить, пока не скажешь –
кто ты такой.
На улицах ярость ревет мотором,
Закатан в асфальт тот лес, в котором
Нам было явлено то,
чего не скажешь в словах;
Я слышу работу лопат;
На нас направлены ружья заката,
Но скоро их патроны станут взрываться
прямо в стволах.
Я чувствую,
как вокруг нас сгущаются тени;
Река пылает и мосты над ней разведены;
В Своей доброте
Господь дарует нам, что мы хотели –
Любовь, любовь, любовь:
Любовь во время войны.
И я протягиваю ладони ладонь,
Но это все равно,
что гасить бензином огонь:
Рука в руке в пропасть;
Я знаю этот бред наизусть;
И я не помню, кем был,
Не знаю, кем стал,
Но кровь моя
Теперь сильнее, чем сталь.
Им крепко не повезет,
когда я проснусь.
Я знаю умом, что вокруг нет
Ни льдов, ни метели;
Но я по горло в снегу,
глаза мои не видят весны;
Господи, скажи мне – кто мы,
что мы так хотели,
Чтобы любовь, любовь, любовь –
любовь, любовь, любовь –
исключительно во время войны.
×
![]()
No vot tjažełoe nebo nad razbitoj dorogoj,
B konce kotoroj vrut,
Čto nam obešćan pokoj;
Nad nami razvernuto zimnee znamja,
Net lic tex, kto protiv;
Lic u tex, kto s nami;
Ne smej podxodiť, poka ne skažeś -
Kto ty takoj.
Na ulicax jarosť revet motorom,
Zakatan v asfalt tot les, v kotorom
Nam było javleno to,
Čego ne skažeś v słovax;
Ja słyšu rabotu łopat;
Na nas napravleny ruźja zakata,
No skoro ix patrony stanut vzryvaťsja
Prjamo v stvołax.
Ja čuvstvuju
Kak vokrug nas sgušćajutsja teni;
Reka pyłaet i mosty nad nej razvedeny;
V Svoej dobrote
Gospoď daruet nam, čto my xoteli -
Ljubov', ljubov', ljubov':
Ljubov' vo vremja vojny.
I ja protjagivaju ładony ładoń,
No äto vse ravno,
Čto gasiť benzinom ogoń:
Ruka v ruke v propasť;
Ja znaju ätot bred naizusť;
I ja ne pomnju, kem był,
Ne znaju, kem stał,
No krov' moja
Tepeŕ silnee, čem stal.
Im krepko ne povezet,
Kogda ja prosnuś.
Ja znaju umom, čto vokrug net
Ni ldov, ni meteli;
No ja po gorło v snegu,
Głaza moi ne vidjat vesny;
Gospody, skaži mne – kto my,
Čto my tak xoteli,
Čtoby ljubov', ljubov', ljubov' -
Ljubov', ljubov', ljubov' -
Isključitelno vo vremja vojny.